Не нервируйте меня, мне скоро некуда будет трупы прятать.
Глава 8
читать дальшеРука сама потянулась погладить черную макушку, но на полпути застыла в нерешительности.
Северусу сейчас только вот такой глупой жалости не хватает, вдобавок ко всему. Это после того, как он на идиотскую защиту Лили так резко ответил, после того, как решился показать ей, что на самом деле произошло в день ссоры, а не стал рассказывать сам, изящно умалчивая факты, как это сделала вчера вечером ее дражайшая сестрица… М-да…
И она… просто потрепала его по голове, взлохматив оказавшуюся мягкой и шелковистой шевелюру. А у Снейпа та же беда, что и у нее – волос много, но они очень тонкие, и оттого быстро покрываются жиром. Надо посоветовать ему купить специальный шампунь, только так, чтобы не обиделся ненароком.
Северус поднял голову.
Петунья спокойно перенесла тяжеленный думосбор на рабочий стол у плиты и заново расставила принесенные лакомства.
— Сев, твоя помощь нужна. Подогрей, пожалуйста, равиоли, а то холодные они просто никакие, и пирог тоже – надо, чтобы сыр был горячим и тянулся, как на пицце, — как ни в чем не бывало, попросила она.
Парень недоуменно моргнул пару раз, как будто не понимая, почему в него не летят тарелки с едой, а Петунья не убегает в негодовании, хлопнув изо всех сил дверью, и поспешно достал палочку.
— Слушай, давай поедим спокойно, а потом уже поговорим с тобой по душам, хорошо? – Петунья щедро наложила на тарелку симпатично слепленных равиолей, добавила густой деревенской сметаны и поставила перед ним. – Ешь! Ты же голодный. На пустой желудок нельзя разговаривать, бесполезно. Я, кстати, тоже всю ночь готовила, и есть хочу – просто умираю! Зато у меня теперь весь день свободный.
— Ты не уйдешь? – все-таки спросил Северус недоверчиво, все еще не веря, что его не станут ругать и упрекать в хамстве и грубости. Больше всего он боялся, что после увиденного позора Петунья гневно добавит ему в стиле Лили и уйдет из этого дома насовсем. А он как-то быстро привык к ее присутствию, и остаться одному после всех этих дней неодиночества было страшно.
Он никогда не осмелился бы лезть ей в голову, чтобы узнать, о чем она думает, но по спокойному лицу Петуньи понял, что его не осуждают. Но как такое возможно? Почему Лили восприняла все случившееся как смертельное оскорбление, а Петунья даже глазом не моргнула и общается с ним по-прежнему, а ведь выкрикнутое им в запале оскорбление относится к ней в такой же мере, что и к Лили, и даже хуже. Если уж маглорожденные волшебники грязнокровки, то обычные маглы и вовсе чуть ли не рабы и мусор под ногами… Ему вдруг стало так противно, что он присутствовал на субботних сходках в гостиной Слизерина, где устраивались пламенные дебаты о месте и назначении магов и маглов, и презентации Организации Темного Лорда. Где с высоких трибун вещали, что маглы обязаны подчиниться волшебникам для их же блага. Кто признает господство, тот останется жив и станет работать и жить спокойно, кто выступит против – умрет в мучениях.
Сейчас он даже представить не мог, что Петунья была бы его рабыней. Наверное, она стала бы кухаркой. Или служанкой в доме. Чистоту наводить. А Лили – кем-то вроде… любимой наложницы. Но… ведь с прислугой и рабами нельзя поговорить по душам, с ними нельзя сидеть и есть, болтая и шутя, за одним столом, нельзя косить старенькой газонокосилкой траву перед домом, а потом собирать ее вдвоем граблями в пахучие аккуратные маленькие стожки… нельзя… много чего.
Или вот… наказывать маглов. Бить их, пытать, ломать, чтобы не смели роптать и подчинялись беспрекословно.
Ой, нет! Лучше про такое не думать, а то стошнит. А Петунья подумает, что это от ее еды и обидится.
К Мордреду, ко всем чертям все это высокомерное бахвальство и идеи чистокровных! Он сам-то кто? Полукровка, всего лишь на шаг впереди маглорожденных. И терпят его на факультете лишь потому, что он может сварить все, что попросят, без затруднений. Был бы идиотом, вроде таких же, как он, полукровок Уильямса и Брема, – сгодился бы лишь на пушечное мясо для Лорда, на один-два рейда, если повезет и не прикончат свои же маги-авроры. Это значит, что он нужен чистокровным только как обслуга, как человек для грязной, нудной, монотонной и опасной работы, каковым и является зельеварение.
Правда почему-то только сейчас встала ясно прямо в голове.
Он и ему подобные, бедные и нечистокровные, всегда будут лишь инструментами, персоналом, подобно тому, как обслуживают богатых маглов те же садовники, повара, гувернантки, маникюрщицы и парикмахеры. Сколь бы ни были велики и виртуозны их таланты и способности, им никогда не встать на одну ступеньку с этими зажратыми избалованными снобами-аристократами.
Так ради чего тогда? Ради чьего-то благополучия?
Хорошо им запудрили мозги в школе. Пропаганда открыто велась на всех факультетах и руководство абсолютно ничего не предпринимало. Наоборот, все пять лет в Хогвартсе он люто ненавидел гриффиндорцев и мечтал уничтожить их. Ни разу не было случая, чтобы ему дали понять, что обидчики будут наказаны по заслугам, а он всегда может рассчитывать на справедливость.
Зато в слизеринской гостиной хорошо утешали тем, что новый режим и новый порядок дадут возможность покарать обидчиков так, как ему захочется. М-да-а-а-а…
Что-то ему уже вообще ничего не хочется – ни справедливости, ни кары зарвавшимся, избалованным вседозволенностью мажорам. Он не то, что мстить, видеть их не желает, никогда больше…
Еда на столе выглядела очень аппетитно и пахла просто потрясающе, но Северус кое-как затолкал в себя пару равиолей, почти не чувствуя их вкуса.
Целый месяц он отдыхал от всего этого, но видимо, любому покою приходит конец.
Теперь нужно было принимать окончательное решение, только после этого он сможет, наконец, вздохнуть спокойно. Жить по-настоящему.
— Так, я вижу, дело гораздо серьезнее, чем мне казалось, — сказала Петунья, внимательно наблюдавшая за посеревшим, вмиг осунувшимся лицом Снейпа. – Я что, зря тебя целый месяц откармливала, чтобы все это просто так пропало? Ты только-только на человека стал похож!
— А ну, пошли-ка… — и она схватила Северуса за вялую руку и поволокла его из дома.
Тот шел за ней, как деревянная кукла, механически передвигая ноги.
Переместились они на задний дворик, до которого еще не добралась деятельная Петунья. Но у нее уже руки чесались кое-что сделать на этом небольшом клочке земли.
Она усадила Снейпа на кучку кирпичей и сама села рядом.
— Давай, выкладывай уже, из-за чего ты так переживаешь? Если ты считаешь, что в ссоре с Лилькой виноват ты и только ты, то это не так. Я же видела – там хороши были все. Но больше всех – эти дебилы-гопники. А ведь вывернули все так, что ты еще крайним и остался! – возмущалась Петунья. – То есть, провоцирующую ситуацию, в которую тебя загнали, Лили даже не удосужилась рассмотреть. Почему-то она не поинтересовалась, как так случилось, что ты вверх ногами болтался! Сам, что ли, напросился? Надо бы, знаешь, ее тоже головой макнуть в этот тазик с твоими воспоминаниями, пусть бы посмотрела, что к тебе прицепились ни за что, издевались, да еще и опозорить пытались на всю школу. Себя на твое место поставила бы!
— Но я же обозвал ее! – сипло сказал Снейп. – Это… очень мерзкое прозвище, вообще-то.
— А я вот как-то не понимаю, — задумчиво произнесла Петунья. – Как можно думать, что твоя подруга отвратительная грязнокровка и продолжать дружить с ней. Ты ее когда-нибудь так называл?
Cеверус испуганно уставился на нее.
— Ты что… я… я никогда…
— Да верю я тебе, — вздохнула Петунья. — Знаешь, есть такой термин – состояние аффекта. Мы этот аффект очень подробно проходили на уроках по психологии общения с клиентами. Это такие сильные эмоциональные переживания, которые возникают в критических ситуациях. Человек не может найти выхода из сложившейся не по его вине ситуации, он начинает сильно паниковать, у него от страха, волнения или гнева может все путаться в сознании и он… совершает нечто непоправимое. Даже может убить, покалечить… или вот как ты – нечаянно обозвать. При этом совершенно так не думая и не желая оскорбить. Это просто защитная реакция, понимаешь? Твое тело, твое сознание, психика, защищаются, как могут.
А в той сцене, которую ты мне показал, все так и было, как я говорю. На тебя внезапно напали, разоружили, издевались над лежачим и беззащитным. Унижали и даже применяли физическое воздействие. Неудивительно, что ты впал в панику и отчаяние, ведь там было полно народу… и Лили рядом крутилась.
Пойми, она иногда меня меньшими выходками бесит так, что я готова ее обозвать не только грязнокровкой, но и похлеще, а ведь я уже взрослый, относительно спокойный, и смею надеяться, уравновешенный человек. А что говорить о подростке, который висит вверх ногами? Да еще и без брюк, — покачала она головой. – Ну и мода у вас в школе, — Петунья шутливо пихнула Снейпа локтем в бок.
Он бледно улыбнулся. А ведь правда, надо было брать пример с маглов и носить штаны, вот хоть те же джинсы, тогда бы и позора такого не случилось. И стоило изображать из себя чистокровного, и не носить под мантией верхней одежды…
— Лили была неправа, — тихо сказала Петунья, сорванной длинной травинкой щекоча его руку. – Настоящий друг вмешался бы более решительно, и уж конечно не стал бы после вырвавшегося оскорбления бить по самому больному и уходить, оставив приятеля на милость врага. Вот ты, например, на ее месте, сделал бы то, что сделала она?
— Нет! – горячо сказал Северус. – Да я бы… я бы в клочья разорвал тех, кто посмел бы подвесить Лили Левикорпусом! Я… Но я… я мог бы сказать «маглорожденная», а сказал «грязнокровка»…
— Послушай, внимательно послушай меня! Хватит уже накручивать себя. Мы все строим из себя благопристойных порядочных граждан, и даже если очень хорошо относимся к людям других рас и национальностей, все равно знаем, что негров многие обзывают черномазыми, евреев – жидами, китайцев – узкоглазыми желтыми обезьянами. Да, мы говорим себе, что никогда не станем так презрительно называть человека в лицо, но… в глубине души иногда ведь все-таки думаем? Такова человеческая натура. Люди не идеальны, они не ангелы и не демоны, в них много всякого – и плохого и хорошего…
— Ты ведь тоже обычный мальчишка, — она опять взъерошила ему волосы, до того приятным было ощущение гладких волос между пальцами. – И просто пока еще не умеешь контролировать свои эмоции. Научишься, когда вырастешь. Никто не рождается умным и хладнокровным, все этому учатся, и порой даже всю жизнь. А некоторые так никогда и не поумнеют, — засмеялась она. – Думаю, ты понимаешь, о ком я говорю…
— Ты, правда, считаешь, что меня можно было простить? – с огромным сомнением в голосе спросил Северус.
— Я не прощу только вранья и предательства, наверное, — задумчиво сказала Петунья. – И равнодушия. Лично я бы тебя простила. Думаю, я бы не ушла тогда, как Лили, а добавила этому кретину Поттеру еще, да посильнее. Чтобы знал, как нападать вдвоем на одного и измываться над лежачим. Слушай, у вас, у магов что, не знают, что лежачего не бьют? Пусть даже они дрались вдвоем против тебя одного, но ведь должны были позволить тебе хотя бы взять палочку в руки! Что же это за доблесть такая – пинать лежащего врага. Это поведение подонков. Не хотела бы попасть на этот самый Гриффиндор, — она брезгливо поморщилась.
— Ты бы точно попала или на Хаффлпафф, или на Слизерин! – облегченно улыбнулся Северус. Нервное напряжение постепенно отпускало его, а от Петуньиной травинки по коже бегали приятные мурашки.
В мир постепенно начали возвращаться краски, тепло, свет, даже запах свежесорванной травы воспринимался теперь как нечто невообразимо прекрасное. Казалось, что с плеч упал огромный камень, который он носил все это время, лишь на время забывая о нем. И что интересно, забывал он о своей вине тогда, когда общался с Петуньей. Она могла его отвлечь от тяжелых раздумий, насмешить, подбодрить, вкусно кормила и привела дом в порядок, так, что хотелось по утрам просыпаться, шлепать босыми ногами по чисто вымытым половицам, кое-где накрытым ковриками, хотелось съесть чего-то вкусного, необычного, и так зачастую и случалось, стоило только ей прийти.
Он почувствовал вкус к жизни. А ведь до этого все было серым, тусклым и беспросветным – и сам он и его дряхлый дом. Даже Лили, ее яркая необычная красота, и та разгоняла эту серость и уныние лишь ненадолго. Наверное, потому, что ей не интересно было рядом с ним, скучным, занудным и некрасивым…
А почему тогда Петунье с ним хорошо? Он же видит, что ей нравится с ним общаться, иначе бы она не проводила все свободное время у него дома, с удовольствием сидя на шикарном малфоевском диване, или в кресле, готовя пироги и бисквиты на чистенькой кухне в отремонтированной духовке, выдирая здоровенные сорняки на нескольких грядках с морковью и капустой, которые успела посадить весной Эйлин. У нее и дома такой работы полно.
Может… может, он все же не такой уж и скучный и уродливый? Как бы там ни было, но красоту девушек он все-таки способен замечать. А Петунья в разы привлекательнее, чем он. Она высокая, да, худенькая, но не тощая, в отличие от него, у нее красивые руки и пальцы, стройные длинные ноги с изящными лодыжками и небольшими ступнями. Волосы, правда, подкачали, но он знал, что девушки любят экспериментировать с цветом волос, можно и перекраситься. Ей бы очень пошло стать брюнеткой, с ее карими глазами и тонкими темными бровями…
Северус стыдливо отметил, что и грудь у Петуньи тоже… вполне ничего. Ничуть не меньше, чем у Лили, даже, пожалуй, красивее… Только одевается она в стиле «нищий Сопливус»… Вечно в этих вязаных кофтах странных цветов – желтого, буро-зеленого и коричневого. Простая юбка до колен и туфли или шлепки без каблуков. Хотя… чего это он. Она же к нему не на показ мод приходит, а работать. Вот идиот!
Если бы она оделась в красивое платье и чуть-чуть накрасилась… да, пожалуй, стала бы очень симпатичной и милой.
А если ей интересно с ним, то может, он ей хоть немного нравится? Не как одинокий несчастный сирота, которого надо жалеть, а как… парень?
О-о-о-о, какой парень, ему только шестнадцать! А Петунья взрослая девушка, женщина.
Северус густо покраснел. Ну и нахальные мысли лезут в голову…
Лили он почти всегда воспринимал как подругу, а тут… наверное, это гормоны!
Решив так, Снейп немного успокоился и, осмелев, отобрал у Петуньи травинку, которой она щекотала уже его шею. В глазах у нее плясали смешинки и золотистые искорки, Северус даже загляделся, чуть не разинув рот.
— Ну что? Как насчет пойти позавтракать, наконец, нормально? – лукаво улыбаясь, спросила девушка. – А то нам сегодня предстоит много работы. Я рассчитывала привести задний дворик в порядок, сложить из этих кирпичей очаг для барбекю, потом сходить в лавку к мистеру Броуди и купить кусок хорошей говядины для йоркширского пудинга.
Завтра приготовим, настоящий, на открытом огне, с овощами, как положено. А еще можно взять кусок баранины, не пропадать же соусу, который прислала Трикки!
читать дальшеРука сама потянулась погладить черную макушку, но на полпути застыла в нерешительности.
Северусу сейчас только вот такой глупой жалости не хватает, вдобавок ко всему. Это после того, как он на идиотскую защиту Лили так резко ответил, после того, как решился показать ей, что на самом деле произошло в день ссоры, а не стал рассказывать сам, изящно умалчивая факты, как это сделала вчера вечером ее дражайшая сестрица… М-да…
И она… просто потрепала его по голове, взлохматив оказавшуюся мягкой и шелковистой шевелюру. А у Снейпа та же беда, что и у нее – волос много, но они очень тонкие, и оттого быстро покрываются жиром. Надо посоветовать ему купить специальный шампунь, только так, чтобы не обиделся ненароком.
Северус поднял голову.
Петунья спокойно перенесла тяжеленный думосбор на рабочий стол у плиты и заново расставила принесенные лакомства.
— Сев, твоя помощь нужна. Подогрей, пожалуйста, равиоли, а то холодные они просто никакие, и пирог тоже – надо, чтобы сыр был горячим и тянулся, как на пицце, — как ни в чем не бывало, попросила она.
Парень недоуменно моргнул пару раз, как будто не понимая, почему в него не летят тарелки с едой, а Петунья не убегает в негодовании, хлопнув изо всех сил дверью, и поспешно достал палочку.
— Слушай, давай поедим спокойно, а потом уже поговорим с тобой по душам, хорошо? – Петунья щедро наложила на тарелку симпатично слепленных равиолей, добавила густой деревенской сметаны и поставила перед ним. – Ешь! Ты же голодный. На пустой желудок нельзя разговаривать, бесполезно. Я, кстати, тоже всю ночь готовила, и есть хочу – просто умираю! Зато у меня теперь весь день свободный.
— Ты не уйдешь? – все-таки спросил Северус недоверчиво, все еще не веря, что его не станут ругать и упрекать в хамстве и грубости. Больше всего он боялся, что после увиденного позора Петунья гневно добавит ему в стиле Лили и уйдет из этого дома насовсем. А он как-то быстро привык к ее присутствию, и остаться одному после всех этих дней неодиночества было страшно.
Он никогда не осмелился бы лезть ей в голову, чтобы узнать, о чем она думает, но по спокойному лицу Петуньи понял, что его не осуждают. Но как такое возможно? Почему Лили восприняла все случившееся как смертельное оскорбление, а Петунья даже глазом не моргнула и общается с ним по-прежнему, а ведь выкрикнутое им в запале оскорбление относится к ней в такой же мере, что и к Лили, и даже хуже. Если уж маглорожденные волшебники грязнокровки, то обычные маглы и вовсе чуть ли не рабы и мусор под ногами… Ему вдруг стало так противно, что он присутствовал на субботних сходках в гостиной Слизерина, где устраивались пламенные дебаты о месте и назначении магов и маглов, и презентации Организации Темного Лорда. Где с высоких трибун вещали, что маглы обязаны подчиниться волшебникам для их же блага. Кто признает господство, тот останется жив и станет работать и жить спокойно, кто выступит против – умрет в мучениях.
Сейчас он даже представить не мог, что Петунья была бы его рабыней. Наверное, она стала бы кухаркой. Или служанкой в доме. Чистоту наводить. А Лили – кем-то вроде… любимой наложницы. Но… ведь с прислугой и рабами нельзя поговорить по душам, с ними нельзя сидеть и есть, болтая и шутя, за одним столом, нельзя косить старенькой газонокосилкой траву перед домом, а потом собирать ее вдвоем граблями в пахучие аккуратные маленькие стожки… нельзя… много чего.
Или вот… наказывать маглов. Бить их, пытать, ломать, чтобы не смели роптать и подчинялись беспрекословно.
Ой, нет! Лучше про такое не думать, а то стошнит. А Петунья подумает, что это от ее еды и обидится.
К Мордреду, ко всем чертям все это высокомерное бахвальство и идеи чистокровных! Он сам-то кто? Полукровка, всего лишь на шаг впереди маглорожденных. И терпят его на факультете лишь потому, что он может сварить все, что попросят, без затруднений. Был бы идиотом, вроде таких же, как он, полукровок Уильямса и Брема, – сгодился бы лишь на пушечное мясо для Лорда, на один-два рейда, если повезет и не прикончат свои же маги-авроры. Это значит, что он нужен чистокровным только как обслуга, как человек для грязной, нудной, монотонной и опасной работы, каковым и является зельеварение.
Правда почему-то только сейчас встала ясно прямо в голове.
Он и ему подобные, бедные и нечистокровные, всегда будут лишь инструментами, персоналом, подобно тому, как обслуживают богатых маглов те же садовники, повара, гувернантки, маникюрщицы и парикмахеры. Сколь бы ни были велики и виртуозны их таланты и способности, им никогда не встать на одну ступеньку с этими зажратыми избалованными снобами-аристократами.
Так ради чего тогда? Ради чьего-то благополучия?
Хорошо им запудрили мозги в школе. Пропаганда открыто велась на всех факультетах и руководство абсолютно ничего не предпринимало. Наоборот, все пять лет в Хогвартсе он люто ненавидел гриффиндорцев и мечтал уничтожить их. Ни разу не было случая, чтобы ему дали понять, что обидчики будут наказаны по заслугам, а он всегда может рассчитывать на справедливость.
Зато в слизеринской гостиной хорошо утешали тем, что новый режим и новый порядок дадут возможность покарать обидчиков так, как ему захочется. М-да-а-а-а…
Что-то ему уже вообще ничего не хочется – ни справедливости, ни кары зарвавшимся, избалованным вседозволенностью мажорам. Он не то, что мстить, видеть их не желает, никогда больше…
Еда на столе выглядела очень аппетитно и пахла просто потрясающе, но Северус кое-как затолкал в себя пару равиолей, почти не чувствуя их вкуса.
Целый месяц он отдыхал от всего этого, но видимо, любому покою приходит конец.
Теперь нужно было принимать окончательное решение, только после этого он сможет, наконец, вздохнуть спокойно. Жить по-настоящему.
— Так, я вижу, дело гораздо серьезнее, чем мне казалось, — сказала Петунья, внимательно наблюдавшая за посеревшим, вмиг осунувшимся лицом Снейпа. – Я что, зря тебя целый месяц откармливала, чтобы все это просто так пропало? Ты только-только на человека стал похож!
— А ну, пошли-ка… — и она схватила Северуса за вялую руку и поволокла его из дома.
Тот шел за ней, как деревянная кукла, механически передвигая ноги.
Переместились они на задний дворик, до которого еще не добралась деятельная Петунья. Но у нее уже руки чесались кое-что сделать на этом небольшом клочке земли.
Она усадила Снейпа на кучку кирпичей и сама села рядом.
— Давай, выкладывай уже, из-за чего ты так переживаешь? Если ты считаешь, что в ссоре с Лилькой виноват ты и только ты, то это не так. Я же видела – там хороши были все. Но больше всех – эти дебилы-гопники. А ведь вывернули все так, что ты еще крайним и остался! – возмущалась Петунья. – То есть, провоцирующую ситуацию, в которую тебя загнали, Лили даже не удосужилась рассмотреть. Почему-то она не поинтересовалась, как так случилось, что ты вверх ногами болтался! Сам, что ли, напросился? Надо бы, знаешь, ее тоже головой макнуть в этот тазик с твоими воспоминаниями, пусть бы посмотрела, что к тебе прицепились ни за что, издевались, да еще и опозорить пытались на всю школу. Себя на твое место поставила бы!
— Но я же обозвал ее! – сипло сказал Снейп. – Это… очень мерзкое прозвище, вообще-то.
— А я вот как-то не понимаю, — задумчиво произнесла Петунья. – Как можно думать, что твоя подруга отвратительная грязнокровка и продолжать дружить с ней. Ты ее когда-нибудь так называл?
Cеверус испуганно уставился на нее.
— Ты что… я… я никогда…
— Да верю я тебе, — вздохнула Петунья. — Знаешь, есть такой термин – состояние аффекта. Мы этот аффект очень подробно проходили на уроках по психологии общения с клиентами. Это такие сильные эмоциональные переживания, которые возникают в критических ситуациях. Человек не может найти выхода из сложившейся не по его вине ситуации, он начинает сильно паниковать, у него от страха, волнения или гнева может все путаться в сознании и он… совершает нечто непоправимое. Даже может убить, покалечить… или вот как ты – нечаянно обозвать. При этом совершенно так не думая и не желая оскорбить. Это просто защитная реакция, понимаешь? Твое тело, твое сознание, психика, защищаются, как могут.
А в той сцене, которую ты мне показал, все так и было, как я говорю. На тебя внезапно напали, разоружили, издевались над лежачим и беззащитным. Унижали и даже применяли физическое воздействие. Неудивительно, что ты впал в панику и отчаяние, ведь там было полно народу… и Лили рядом крутилась.
Пойми, она иногда меня меньшими выходками бесит так, что я готова ее обозвать не только грязнокровкой, но и похлеще, а ведь я уже взрослый, относительно спокойный, и смею надеяться, уравновешенный человек. А что говорить о подростке, который висит вверх ногами? Да еще и без брюк, — покачала она головой. – Ну и мода у вас в школе, — Петунья шутливо пихнула Снейпа локтем в бок.
Он бледно улыбнулся. А ведь правда, надо было брать пример с маглов и носить штаны, вот хоть те же джинсы, тогда бы и позора такого не случилось. И стоило изображать из себя чистокровного, и не носить под мантией верхней одежды…
— Лили была неправа, — тихо сказала Петунья, сорванной длинной травинкой щекоча его руку. – Настоящий друг вмешался бы более решительно, и уж конечно не стал бы после вырвавшегося оскорбления бить по самому больному и уходить, оставив приятеля на милость врага. Вот ты, например, на ее месте, сделал бы то, что сделала она?
— Нет! – горячо сказал Северус. – Да я бы… я бы в клочья разорвал тех, кто посмел бы подвесить Лили Левикорпусом! Я… Но я… я мог бы сказать «маглорожденная», а сказал «грязнокровка»…
— Послушай, внимательно послушай меня! Хватит уже накручивать себя. Мы все строим из себя благопристойных порядочных граждан, и даже если очень хорошо относимся к людям других рас и национальностей, все равно знаем, что негров многие обзывают черномазыми, евреев – жидами, китайцев – узкоглазыми желтыми обезьянами. Да, мы говорим себе, что никогда не станем так презрительно называть человека в лицо, но… в глубине души иногда ведь все-таки думаем? Такова человеческая натура. Люди не идеальны, они не ангелы и не демоны, в них много всякого – и плохого и хорошего…
— Ты ведь тоже обычный мальчишка, — она опять взъерошила ему волосы, до того приятным было ощущение гладких волос между пальцами. – И просто пока еще не умеешь контролировать свои эмоции. Научишься, когда вырастешь. Никто не рождается умным и хладнокровным, все этому учатся, и порой даже всю жизнь. А некоторые так никогда и не поумнеют, — засмеялась она. – Думаю, ты понимаешь, о ком я говорю…
— Ты, правда, считаешь, что меня можно было простить? – с огромным сомнением в голосе спросил Северус.
— Я не прощу только вранья и предательства, наверное, — задумчиво сказала Петунья. – И равнодушия. Лично я бы тебя простила. Думаю, я бы не ушла тогда, как Лили, а добавила этому кретину Поттеру еще, да посильнее. Чтобы знал, как нападать вдвоем на одного и измываться над лежачим. Слушай, у вас, у магов что, не знают, что лежачего не бьют? Пусть даже они дрались вдвоем против тебя одного, но ведь должны были позволить тебе хотя бы взять палочку в руки! Что же это за доблесть такая – пинать лежащего врага. Это поведение подонков. Не хотела бы попасть на этот самый Гриффиндор, — она брезгливо поморщилась.
— Ты бы точно попала или на Хаффлпафф, или на Слизерин! – облегченно улыбнулся Северус. Нервное напряжение постепенно отпускало его, а от Петуньиной травинки по коже бегали приятные мурашки.
В мир постепенно начали возвращаться краски, тепло, свет, даже запах свежесорванной травы воспринимался теперь как нечто невообразимо прекрасное. Казалось, что с плеч упал огромный камень, который он носил все это время, лишь на время забывая о нем. И что интересно, забывал он о своей вине тогда, когда общался с Петуньей. Она могла его отвлечь от тяжелых раздумий, насмешить, подбодрить, вкусно кормила и привела дом в порядок, так, что хотелось по утрам просыпаться, шлепать босыми ногами по чисто вымытым половицам, кое-где накрытым ковриками, хотелось съесть чего-то вкусного, необычного, и так зачастую и случалось, стоило только ей прийти.
Он почувствовал вкус к жизни. А ведь до этого все было серым, тусклым и беспросветным – и сам он и его дряхлый дом. Даже Лили, ее яркая необычная красота, и та разгоняла эту серость и уныние лишь ненадолго. Наверное, потому, что ей не интересно было рядом с ним, скучным, занудным и некрасивым…
А почему тогда Петунье с ним хорошо? Он же видит, что ей нравится с ним общаться, иначе бы она не проводила все свободное время у него дома, с удовольствием сидя на шикарном малфоевском диване, или в кресле, готовя пироги и бисквиты на чистенькой кухне в отремонтированной духовке, выдирая здоровенные сорняки на нескольких грядках с морковью и капустой, которые успела посадить весной Эйлин. У нее и дома такой работы полно.
Может… может, он все же не такой уж и скучный и уродливый? Как бы там ни было, но красоту девушек он все-таки способен замечать. А Петунья в разы привлекательнее, чем он. Она высокая, да, худенькая, но не тощая, в отличие от него, у нее красивые руки и пальцы, стройные длинные ноги с изящными лодыжками и небольшими ступнями. Волосы, правда, подкачали, но он знал, что девушки любят экспериментировать с цветом волос, можно и перекраситься. Ей бы очень пошло стать брюнеткой, с ее карими глазами и тонкими темными бровями…
Северус стыдливо отметил, что и грудь у Петуньи тоже… вполне ничего. Ничуть не меньше, чем у Лили, даже, пожалуй, красивее… Только одевается она в стиле «нищий Сопливус»… Вечно в этих вязаных кофтах странных цветов – желтого, буро-зеленого и коричневого. Простая юбка до колен и туфли или шлепки без каблуков. Хотя… чего это он. Она же к нему не на показ мод приходит, а работать. Вот идиот!
Если бы она оделась в красивое платье и чуть-чуть накрасилась… да, пожалуй, стала бы очень симпатичной и милой.
А если ей интересно с ним, то может, он ей хоть немного нравится? Не как одинокий несчастный сирота, которого надо жалеть, а как… парень?
О-о-о-о, какой парень, ему только шестнадцать! А Петунья взрослая девушка, женщина.
Северус густо покраснел. Ну и нахальные мысли лезут в голову…
Лили он почти всегда воспринимал как подругу, а тут… наверное, это гормоны!
Решив так, Снейп немного успокоился и, осмелев, отобрал у Петуньи травинку, которой она щекотала уже его шею. В глазах у нее плясали смешинки и золотистые искорки, Северус даже загляделся, чуть не разинув рот.
— Ну что? Как насчет пойти позавтракать, наконец, нормально? – лукаво улыбаясь, спросила девушка. – А то нам сегодня предстоит много работы. Я рассчитывала привести задний дворик в порядок, сложить из этих кирпичей очаг для барбекю, потом сходить в лавку к мистеру Броуди и купить кусок хорошей говядины для йоркширского пудинга.
Завтра приготовим, настоящий, на открытом огне, с овощами, как положено. А еще можно взять кусок баранины, не пропадать же соусу, который прислала Трикки!
@темы: фики, Руку мне дай...
-
-
01.11.2013 в 01:33-
-
01.11.2013 в 01:58Спасибо за такую главу
-
-
01.11.2013 в 05:22-
-
01.11.2013 в 05:53-
-
01.11.2013 в 07:37Вот что значит мудрая женщина! И успокоила, и по головке потрепала, и вкус к жизни пробудила... да так, что он даже на нее как на женщину посмотрел))
Эт верно! Скольких бы проблем можно было избежать, попадайся в каноне всем злодеям такие женщины!
Кальцифера,
Петунья просто милашка и взрослая женщина
Ага, она наверное, уже родилась такой - хозяйственной и умной )).
Liar260707,
Спасибо!!!
Meloria,
Наконец-то появилась!
Спасибо, рада, что скрашиваю тебе серые трудовые будни!
Хоть расскажи, кем работаешь
бетойи как вообще у тебя дела?Спасибо всем!
С уважением и благодарностью К.001
-
-
01.11.2013 в 08:05-
-
01.11.2013 в 08:15я журналист Ну, это по документам
Вот-вот, а я о чем ))).
Эксплуатируют молодого специалиста не по профилю, гады!
Вчера вот газету верстали, приползла домой в 11 вечера и это меня ещё пораньше отпустили.
А за переработку и сверхурочные хоть платят, или у журналистов рабочий день ненормированный?
Пожалей меня!
Очень жалею! Это как это так - на работе, и в Инете не посидеть с друзьями
Бедный мой
-
-
01.11.2013 в 08:17Так и хочется про нее сказать, как там было у Белянина: "Скрёмний
рюсскийбританский баба..."-
-
01.11.2013 в 08:22у журналистов рабочий день ненормированный?
Вообще да, но как высказалась наша редактор: "Пущай работает!"
Бедный мой
-
-
01.11.2013 в 08:46Петунья няшно комфортит Снейпа, это просто потрясающе
"Скрёмний рюсский британский баба..."
да уж, это нам не какие-то там рыжие британские стервы!
Спасибо тебе!
С любовью К.001
-
-
01.11.2013 в 08:47как высказалась наша редактор: "Пущай работает!"
Вот гадюка! Авады на нее нету
Я счастлиФФ
Я тебя люблю, обращайся в любое время
-
-
01.11.2013 в 08:58я к ней присоединяюсь
-
-
01.11.2013 в 09:09-
-
01.11.2013 в 09:49как говорит моя сестрица-психолог - о, это так мииило....
я к ней присоединяюсь
О, спасибо! Рада, что вам понравилось )))
Пинк Флойд,
Вот и гормоны взыграли дальше придет в любленость))
Ага, Снейп все же мальчик, как ни крути, к противоположному полу тянется ))).
Пусть понемногу понимает, что за сокровище ему может достаться )).
Спасибо!
С уважением и благодарностью К.001
-
-
01.11.2013 в 15:52-
-
01.11.2013 в 16:03А Лили - молодец! Юный манипулятор не без способностей. Установки у Снейпа что надо - во всем сам виноват "и не смей меня винить". Пристают хулиганы - сам виноват, предал друг - сам виноват. Эххх. Школа Дамблдора в действии. Гриффиндор готовит двуличных побольше чем Слизерин (вообще, слизеринцы какие-то простодушные получились у Ро. Грубят, в открытую рассказывают о планах. Хаффлпавцы какие-то).
Спасибо!
Чудесный такой кусочек. Теплый, домашний. Наш девиз - Няшить и комфортить!
-
-
01.11.2013 в 16:53Спасибо большое!
Очень рада, что вам нравится!
С уважением К.001
-
-
01.11.2013 в 17:02Наверное у меня тоже, но я в такую Петунью с удовольствием влюбилась бы тоже. Снейп - умник! Разглядел девушку только когда она его пожалела.
Да часто ведь так бывает )). Парни как ослы слепые бредут за теми девушками, которые их недостойны, а вот настоящее разглядеть способны только когда помыкаются с красотками )). Вот и тут так же - Сева намучился с Лилькой, погоревал, и стал замечать, что и другие девушки не хуже рядом ходят )).
А все вокруг - Лили-Лили-Лили. Инерция сознания, видимо. Привыкли считать Петунью дурнушкой в семье и все. Хоть кол на голове чеши, красавица только Лили.
А у нее все условия есть для всеобщего обожания )). Рыжая зеленоглазая, волшебница-отличница, староста-комсомолка
гриффиндорка. А Петунья что - варит еду, моет посуду, убирает дом, ничего сверхествественного не совершает. Серая мышь, короче )).А Лили - молодец! Юный манипулятор не без способностей. Установки у Снейпа что надо - во всем сам виноват "и не смей меня винить". Пристают хулиганы - сам виноват, предал друг - сам виноват.
Имхо, она этакий белый плащ )). Она-то делала все что могла, не ее вина, что Снейп везде сам нарывался, особенно у озера, ага... Вряд ли она даже выслушала толком его версию, кто первый на него напал. Да и раньше было ясно, что он сам не лез на рожон, однако ж... грифы такие грифы, что просто бесят, особенно святая Лилька.
Гриффиндор готовит двуличных побольше чем Слизерин
вот ППКС! Факультет двойных стандартов. Нам все можно потому что мы хорошие и желаем только добра. Даже убиваем во благо. И наказывать за это нельзя, потому что мы же хотим как лучше! А как лучше - знаем только мы, а вы молчите и наслаждайтесь
Чудесный такой кусочек. Теплый, домашний
Ага, Сева почувствовал, что у него дом появился нормальный )).
Спасибо огромное, дорогая larson_2008, !
С уважением и благодарностью К.001